Отец Ломоносова Василий Дорофеевич был черносошным крестьянином — так назывались тогда лично свободные крестьяне, владевшие общинными землями и несшие феодальные повинности. Мать Ломоносова — Елена Ивановна Сивкова — была дочерью дьякона села Матигоры. Михаил был единственным сыном Е.И. и В.Д. Ломоносовых. Скудная северная земля не могла прокормить крестьянина, почти все жители 20 деревень, распложенных на Курострове, были поморами — занимались морскими промыслами. Отец Ломоносова владел «новоманерным» гукором — небольшим, водоизмещением приблизительно 100 тонн парусным судном, построенным в соответствии с указом Петра на европейский лад — «по новому манеру». Назывался гукор «Святой архангел Михаил». На нем Василий Дорофеевич перевозил государственные и частные грузы, промышлял морского зверя. С десяти лет в плаваниях стал участвовать и Михаил, обладавший блестящей способностью впитывать новые впечатления, которые навсегда сохранились в его памяти. Без грамоты было невозможно вести дела, поэтому Василий Дорофеевич поручил своего сына заботам дьячка приходской Димитриевской церкви С. Н. Сабельникова. Обучившись грамоте, Михаил пристрастился к чтению. Вначале он читал «Псалтырь», а затем потянулся к светским книгам, которые ему удалось добыть у соседа Христофора Дудина. Вероятно, в это время у Ломоносова возникает страстное желание учиться. В конце 1730 г. Ломоносов пешком отправляется в Москву, где скрыв свое крестьянское происхождение, 15 января 1731 года поступает в Славяно-греко-латинскую академию, которую в просторечье именовали Спасскими школами. Начало учебы было тяжелым: девятнадцатилетний юноша сел за парту вместе «со школьниками, малыми ребятами». Стипендия была мизерной — 3 копейки в день, на которые надо было питаться, одеваться и приобретать бумагу и перья, да и платили ее нерегулярно. Но стремление к знаниям помогло преодолеть все лишения, и за первый год Ломоносов сумел закончить три класса Академии. Он освоил латинский язык (серьезная научная литература того времени издавалась на латыни) и читал все что удавалось достать в библиотеке Академии и в расположенной неподалеку книжной лавке. Занятия в Славяно-греко-латинской академии дали Ломоносову образование в области гуманитарных наук. Здесь он познакомился с лучшими образцами древнерусской литературы, с латинской поэзией, с ораторским искусством, изучал греческий язык. Значительно хуже дело обстояло с естественными науками: высшими авторитетами считались Аристотель и Птолемей. Учащиеся почти ничего не знали об учениях Декарта и Ньютона, о взглядах Коперника. Ломоносов, читавший новые издания в книжной лавке, не мог не познакомиться с некоторыми сторонами этих учений, или хотя бы узнать об их существовании. Такое знакомство вызвало у любознательного юноши стремление к серьезным занятиям естественными науками. Случай осуществить свои намерения представился в ноябре 1735 г. когда Ломоносов учился в классе философии. В Славяно-греко-латинской академии было восемь классов, каждый из которых имел словесное название: «фара», «инфима», «синтаксима» и т. д. Седьмой класс назывался «философией», а восьмой «богословием». По указу Сената Славяно-греко-латинская академия должна была отобрать 20 своих лучших учеников для пополнения университета, созданного при Петербургской Академии наук. Ломоносов был в числе отобранных 12 человек, соответствующих требованиям сенатского указа. В январе 1736 г. их привезли в Петербург и зачислили студентами без жалования, «на академическом коште». В течение полугода со вновь принятыми студентами пытались организовать более или менее систематические занятия, а за это время было решено послать за границу трех студентов для обучения горному делу, специалистов по которому заметно не хватало бурно развивающейся русской горнодобывающей промышленности. Ими оказались Г.У.Райзер — сын советника Берг-коллегии, Д.Виноградов — попович и Ломоносов — крестьянский сын. В сентябре 1736 г. их направили в университет города Марбурга, известный главным образом тем, что в нём преподавал Христиан Вольф, механик и оптик, человек энциклопедических знаний и философ. Он был прекрасным преподавателем и, по видимому, очень добрым человеком, снисходительным к своим студентам. Именно к нему, под его покровительство, как почётного члена Петербургской Академии наук, были направлены Райзер, Виноградов и Ломоносов. Зачисленные в университет в начале ноября 1736 г., русские студенты начали изучать немецкий язык и одновременно занимались арифметикой, геометрией и тригонометрией. Освоив язык, они смогли слушать лекции Вольфа по механике, теоретической и экспериментальной физике, метафизике (философии) и логике. Профессор Ю. Г. Дуйзинг читал им курс теоретической химии; наёмные учителя учили их французскому языку, танцам, рисованию и фехтованию. Ко всему этому добавлялось самостоятельное чтение рекомендованной Вольфом научной литературы. По предписанию академической канцелярии студенты должны были прислать в Академию образчики своих знаний. Знаменательно, что Ломоносов прислал в Петербург в качестве таких образцов «диссертации», посвященные физическим проблемам. Одной из первых была «Физическая диссертация о различии смешанных тел, состоящем в сцеплении корпускул» (1739 г.). В этот же период наряду с изучением естественных наук Ломоносов занимался теорией русского стихосложения. Он не только внимательно изучил купленную ещё в Петербурге книгу В.К.Тредиаковского «Новый и краткий способ к сложению российских стихов», но стал знакомиться с теориями стихосложения, бытующими в Германии. Быстро пролетели годы учёбы и студенческих развлечений, оставив в головах основательные знания и опустошив кошельки. Благородный Вольф оплатил с разрешения академической канцелярии долги наших студентов и в начале июля 1739 г. проводил их в Саксонию, в город Фрейберг для обучения горному делу, металлургии и химии у горного советника И. Ф. Генкеля. Врач по образованию, Генкель изучил минералогию и горное дело, овладел маркшейдерским и пробирным искусством, основательно познакомился с практической химией. Он получил известность в Европе не только как автор книг по горному делу, но и как преподаватель, прекрасно понимающий пользу практического обучения. Получив из Петербурга указание существенно урезать расходы русских студентов (что нужно было, чтобы погасить их марбургские долги), Генкель стал выполнять его с немецкой педантичностью. Вначале это не очень ощущалось, и занятия проходили успешно. Ломоносов под руководством Генкеля серьёзно изучал практическую химию, знакомился с постановкой горного дела в рудниках Фрейберга — города, в окрестностях которого была развита горнодобывающая промышленность. Ломоносов и во Фрейберге продолжал заниматься теорией стихосложения и, когда в августе 1739 г. узнал из газет о победе русских войск у турецкой крепости Хотин, написал свою первую патриотическую «Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина». Эта ода была написана им силлабо-тоническим (слогово-ударным стихом в отличие от распространенного до этого времени силлабического стихосложения) стихом, теорию которого он предложил в «Письме о правилах российского стихотворства». Столетие спустя В. Г. Белинский напишет, что в 1739 г. «...Ломоносов — Пётр Великий русской литературы — прислал из немецкой земли свою знаменитую «Оду на взятие Хотина», с которой, по всей справедливости, должно считать начало русской литературы». Со временем отношения между Генкелем и Ломоносовым стали заметно ухудшаться. Нужно помнить, что Ломоносову исполнилось 28 лет, он был уже вполне сложившимся человеком, которого не могла не раздражать педантичная опека Генкеля, и, по всей вероятности, он своего раздражения не скрывал. Росло взаимное недовольство, завершившееся полным разрывом. В первых числах мая 1740 г. без денег и пожитков Ломоносов ушёл из Фрейберга, чтобы вернуться на родину. После бесплодных попыток найти русского посланника Кайзерлинга Ломоносов вернулся в Марбург, где 26 мая обвенчался с Елизаветой-Христиной Цильх, с которой он близко познакомился во время учёбы в Марбургском университете. После этого он снова отправился в путь, побывал в Амстердаме и Гааге, но, поняв, что без разрешения Академии наук ему возвращаться в Петербург не следует, снова отправился в Марбург. Разрешение на выезд Ломоносов получил лишь в апреле 1741 г. и 8 июня прибыл в Петербург. С этого времени началась его служба в Петербургской Академии наук, основанной Петром I и официально отпраздновавшей свое открытие в декабре 1725 года. В проекте Устава Академии, утвержденном Петром незадолго до его смерти, предусматривалось приглашение иностранных ученых, в обязанность которым вменялось вести научные занятия и готовить научные кадры в учрежденных при Академии университете и гимназии. На приглашение откликнулись люди блестящих способностей, проявить которые помогала чрезвычайно благоприятная обстановка, царившая в Академии. В Европе были закуплены самые лучшие физические и оптические инструменты, из купленных и подаренных книг составлена прекрасная библиотека. Академии был передан первый в России естественнонаучный музей — Кунсткамера, а для обслуживания научных исследований в составе Академии имелись инструментальные мастерские, типография с гравировальной мастерской и книжная лавка. Таким образом, в Петербурге был создан научный комплекс, равного которому не имела ни одна академия Западной Европы. Приехавшие в Россию математик Леонард Эйлер, физик Даниил Бернулли, астроном Жозеф Николя Делиль и другие ученые развернули серьезную научную работу. Академия стала издавать свой научный журнал «Комментарии Петербургской Академии наук» (с 1748 г. — «Новые комментарии...»). Однако со временем, при часто сменявшихся на троне преемниках Петра I, обстановка в Академии стала ухудшаться. Покинули Россию талантливые ученые, а ее фактическим главой стал советник академической канцелярии И. Шумахер. Прекрасно разбираясь в сложившейся в стране обстановке, Шумахер понял, что при вот-вот готовом прорваться недовольстве засильем иностранцев, покровительство молодому русскому ученому может сослужить ему хорошую службу. Этим, скорее всего, объясняется милостивый прием, оказанный Ломоносову, и снисходительное отношение к его самовольному уходу от Генкеля. Шумахер поручил Ломоносова заботам профессора И. Аммана, под руководством которого молодой ученый должен был закончить составление Каталога камней и окаменелостей, находящихся в Минералогическом кабинете Кунсткамеры. Одновременно Ломоносов стал переводить на русский язык статьи профессора физики Г. В. Крафта, предназначенные для журнала «Примечания на Ведомости». Однако выполнять только рутинные поручения находящийся в расцвете сил Ломоносов, конечно не мог. Он впервые выступает в печати как поэт и в то же время изобретает «катоприко-диоптрический зажигательный инструмент» — своеобразную солнечную печь, при помощи которой можно было получить недосягаемые тогда иным способом высокие температуры. Одновременно Ломоносов начал работу над первым систематизированным руководством по горному делу на русском языке «Первые основания металлургии или рудных дел» и составил знаменитые «276 записок по физике и корпускулярной философии» — программу исследований в области естественных наук. В начале января 1742 года Ломоносов получил звание адъюнкта физического класса, что давало ему право на самостоятельную научную работу и возможность участия в работе Академического собрания. В это время прорвалось недовольство против самоуправства и злоупотреблений Шумахера. По жалобе А. К. Нартова — руководителя инструментальных мастерских Академии и академика Делиля Шумахер был арестован, расследованием дел в Академии занялась специальная комиссия, а Ломоносов, всей душой сочувствовавший жалобщикам, потерял осторожность. Его необузданное по отношению к академическим иностранцам поведение вызвало сильнейшее и в общем-то справедливое негодование всех профессоров, которые сперва исключили его из Академического собрания, а позже подали на него жалобу. В декабре 1743 г., когда Елизавета вернулась после коронации из Москвы, Ломоносов написал первую оду, посвященную новой императрице. Эта ода, по-видимому, была замечена Елизаветой. Во всяком случае, ее благосклонность к молодому русскому поэту и ученому, как увидим, спасла Ломоносова от битья батогами и ссылки в солдаты. В мае 1743 г. за отказ явиться на заседание следственной комиссии Ломоносов был посажен под домашний арест. Несмотря на бедственное материальное положение, ученый предается самым серьезным занятиям. Он изучает «Математические начала натуральной философии» И. Ньютона, начинает несколько физических диссертаций, пишет «Диссертацию о действии химических растворителей на растворяемые тела» и «Краткое руководство к риторике...». В этот же период им были созданы два непревзойденных шедевра русской научной поэзии: «Утреннее размышление о божием величестве» и «Вечернее размышление о божием величестве при случае великого северного сияния». В конце 1743 г. три русских стихотворца — В. К. Тредиаковский, А. П. Сумароков и М. В. Ломоносов — написали и издали «Три оды парафрастические псалма 143», не указав, кто автор каждого из них. Предполагалось, что читатели сами определят, чей способ стихосложения окажется предпочтительнее. Нам неизвестны результаты спора, но с современной точки зрения, безусловно, пальма первенства должна была принадлежать Ломоносову. Летом 1744 г. следственная комиссия вынесла решение о полном оправдании Шумахера и наказании всех, кто на него жаловался. Однако Елизавета отменила приговор академическим жалобщикам и повелела освободить из под ареста Ломоносова, обязав его произнести публичное извинение перед Академическим собранием. В этот год Ломоносов вел плодотворную научную работу: он написал «Размышления о причине теплоты и холода», «О вольном движении воздуха, в рудниках примеченном», переработал диссертацию «О действии растворителей на растворяемые тела», перевёл на русский язык работу Г. Гейнзиуса «Описание в начале 1744 года явившейся кометы...», проводил физические эксперименты. Объём и уровень совершенной Ломоносовым работы позволяли претендовать на профессорское звание. В 1745 г. Ломоносов прочитал в Академическом собрании диссертацию «О металлическом блеске», за которую было решено избрать его профессором химии на место отказавшегося от этой должности И.Г.Гмелина. Указом от 25 июля императрица присвоила звания профессоров Ломоносову и Тредиаковскому на кафедре элоквенции (красноречия). В Петербургской Академии наук появились наконец сразу два русских академика. Став профессором химии, Ломоносов начал настойчиво добиваться создания химической лаборатории, о необходимости которой он писал, начиная с 1742 г. Ломоносов считал химию своей «главной профессией» и как никто другой в России понимал, что без лаборатории, без химических экспериментов химическая наука развиваться не может. Собственный опыт подсказал Ломоносову, что лаборатория необходима и для обучения студентов. А подготовку национальных научных кадров он воспринимал как свой долг перед Россией, как вклад в культурное и экономическое развитие государства. В 1744 г. Ломоносов читал лекции по физике студентам Академического университета А. П. Протасову и С. К. Котельникову (которые позже оба стали академиками) и убедился, что без учебника физики невозможно обойтись. Ломоносов засел за перевод учебника Л. Ф. Тюмминга, кратко излагавшего работу Хр. Вольфа. В 1746 г. под названием «Волъфианская экспериментальная физика» вышел в свет первый на русском языке учебник, который выдержал в XVIII в. несколько изданий. В 1746 г. в Академию был назначен президент. Им оказался восемнадцатилетний брат фаворита императрицы К. Г. Разумовский. В это же время сдвинулось с места дело по созданию химической лаборатории. И хотя Елизавета подписала указ о её постройке, потребовалось ещё два года, чтобы его выполнить. В период до постройки химической лаборатории Ломоносов начал систематические занятия русской историей. Ему стали давать на отзыв написанные разными авторами исторические работы, в частности многотомную «Историю Сибири» Г. Ф. Миллера. А когда в составе Академии появилось Историческое собрание, Ломоносов был назначен его членом. В 1748 г. была построена химическая лаборатория — первая в России научно-исследовательская и учебная лаборатория. На основе опытов Ломоносов написал работу «Физические размышления о причине теплоты и холода» и другие, и направил их для напечатания в «Новых комментариях Петербургской Академии наук». Существует мнение, что Шумахер, затаивший зло на Ломоносова за поддержку последним Нартова, послал эти работы Эйлеру, рассчитывая получить отрицательный отзыв. Но ожидания Шумахера не оправдались. В декабре от Эйлера к Разумовскому пришло письмо, где указывалось, что «Ломоносов одарован счастливым остроумием для объяснений физических и химических. Желать надобно, — писал Эйлер в заключение, — чтобы все прочие академии были в состоянии показать такие изобретения, какие показал Ломоносов». В 1750 г. том «Новых комментариев» со статьями Ломоносова увидел свет. В нём были опубликованы ещё две работы учёного: «Опыт теории упругости воздуха» и «О вольном движении воздуха, в рудниках примеченном». Богатый событиями 1748 г. принёс Ломоносову еще одну обязанность: в начале мая академическая канцелярия поручила ему проверку всех сообщений из-за рубежа, предназначенных для печатания в газете «Санкт-Петербургские ведомости», положив тем самым начало журналистской деятельности Ломоносова. Но, самым важным событием этого года следует считать написанное 5 июля письмо Леонарду Эйлеру. В нём Ломоносов изложил свою теорию всемирного тяготения и первым в истории науки объединил в одной формулировке законы сохранения материи и движения. В соответствии с утверждённым в 1747 г. Регламентом (Уставом) Академия наук должна была проводить по меньшей мере два публичных заседания в год. Первое такое заседание было назначено на 1749 г., на котором должны были выступить Миллер с речью «О происхождении имени и народа российского» и Ломоносов «С похвальным словом» Елизавете. Как выяснилось почти накануне собрания, речь Миллера содержала высказывания, порочащие честь русского народа, против чего решительно выступил Ломоносов. Выступление Миллера было отменено, и вместо него докладчиком был назначен друг Ломоносова академик Г. В. Рихман. Миллер потребовал обсуждения возражений на свою речь, которое и происходило на 29 собраниях Академии. Суть разногласий заключалось в том, что, по утверждениям Миллера, русские обязаны своей государственностью пришельцам-скандинавам, только благодаря привнесённой ими культуре русские вышли из варварского состояния. Ломоносов и остальные академики не могли с этим согласиться, и заседания происходили очень бурно, дело доходило до оскорблений. По жалобе академиков, Миллера на год перевели из профессоров в адъюнкты. Работа в химической лаборатории между тем шла своим чередом. Ломоносов начал опыты по изготовлению цветных стёкол, нужных ему для экспериментального подтверждения создаваемой им теории света и цветов, разрабатывал рецептуру и испытывал заменители для красок, ввозимых из-за границы, продолжал оборудование лаборатории приборами и инструментами. С августа 1751 г. в лаборатории начались занятия с направленными к Ломоносову студентами академического университета В.Клементьевым, И.Братковским и И. Федоровским, которых он должен был обучить химии, и с Н.Поповским, обучающимся поэзии. Впоследствии к первым трём присоединился С. Румовский. В 1752–1754 гг. Ломоносов прочитал в «учебной каморе» лаборатории впервые в мире курс «истиной физической химии», который он тщательно подготовил. В этом курсе Ломоносов вслед за Р. Бойлем попытался дать объяснение химическим процессам на основе разработанных им корпускулярных представлений и физических законов. Блистательное выступление Ломоносова на публичном собрании Академии с «Похвальным словом» произвело впечатление на императрицу, которая в августе 1750 г. приняла его в Царском Селе, а полугодом позже пожаловала чином коллежского советника с жалованьем 1200 рублей в год. В России того времени, как писал известный русский историк С. М. Соловьёв, «...значительный чин был тот же револьвер, необходимый для известной безопасности». Другим условием безопасности в то время был знатный и влиятельный покровитель. Для Ломоносова им стал новый фаворит Елизаветы Иван Иванович Шувалов, который выделялся из всех елизаветинских вельмож подчёркнутой любовью к наукам и пренебрежением к чинам и должностям. В 1750 и 1751 гг. Ломоносов по поручению академической канцелярии чрезвычайно быстро написал две трагедии — «Тамира и Селим» и «Демофонт», которые были сыграны в придворном театре. На очередном публичном собрании Академии в сентябре 1751 г. Ломоносов прочёл «Слово о пользе химии». Это было первое выступление Ломоносова, посвященное популяризации науки в России. За ним последовали другие. Тем временем в химической лаборатории после 4 тысяч опытов Ломоносов сумел разработать технологию изготовления цветных прозрачных и непрозрачных (называемых смальтами) стёкол. Полученную им смальту учёный решил использовать для изготовления мозаичных картин. В 1753 г. Ломоносов получил разрешение на строительство фабрики цветного стекла и земельный надел с 211 душами крестьян мужского пола. К 1764 г. строительство фабрики в основном было закончено, и на ней стали изготовлять стекло, бисер, пронизки и другие изделия, но главное — на фабрике готовились брусочки из смальт различного цвета, из которых набирались мозаичные картины. Параллельно со строительством фабрики в Усть-Рудицах Ломоносов вместе с Рихманом занимался изучением природы электричества, получаемого от электростатических машин и атмосферы. С этой целью у каждого из них дома была установлена «громовая машина», т. е. электроскоп с шёлковой нитью, отклоняющейся от вертикали тем больше, чем сильнее атмосферный заряд. 26 июля 1753 г. во время наблюдений разразившейся над Петербургом грозы молнией был убит академик Рихман. Несмотря на вызванное этим событием противодействие церковников, Ломоносов прочёл в публичном собрании «Слово о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих», где выдвинул свою теорию образования атмосферного электричества и доказал его полную идентичность искусственному, получаемому от электростатических машин. Ломоносова давно беспокоило плачевное состояние академических университета и гимназии, и он решил, что следует создать новый университет в Москве. Эту мысль он постарался внушить И. И. Шувалову, и, когда тот составил соответствующее «Доношение в Сенат», написал ему письмо с изложением плана организации университета. Шувалов внёс в план Ломоносова некоторые изменения, и с ними план был принят. 12 января 1755 г. Елизавета подписала «Указ об учреждении в Москве Университета». Вначале ему было отведено помещение бывшей дворцовой аптеки, на том месте, где ныне находится Государственный исторический музей. В 1754 г. Ломоносов, недовольный тем, что премия за решение объявленной Академией наук задачи досталась бездарному У. Сальхову, в сердцах отказался от кафедры химии. Миллер его слова внёс в протокол, и кафедра была передана пресловутому Сальхову. Лишённый лаборатории, Ломоносов с этого времени вынужден был заниматься химией у себя дома и в Усть-Рудицах. В 1755 г. Ломоносов сдал в печать «Российскую грамматику» и в основном закончил работу над «Древней Российской историей». Одновременно учёный готовит материалы для истории царствования Петра I, заказанной Елизаветой Вольтеру. На очередном публичном собрании Академии наук в 1756 г. Ломоносов прочёл «Слово о происхождении света, новую теорию о цветах представляющее», в которой изложил свою, отличную от ньютонианской, теорию света и разработал основные положения теории цветов. К этому времени Ломоносов решает строить собственный дом. Он получил участок в Адмиралтейской части города, оставшийся пустым после пожаров 1736 г., и за год, по проекту знакомого ему архитектора С. И. Чевакинского, на набережной реки Мойки возводится дом. В 1757 г. семья Ломоносовых въехала в него, а позднее на территории усадьбы были построены ещё два небольших дома для мозаичистов и для набора мозаичных картин. В 1757 г. Ломоносова назначают советником академической канцелярии, и с этого времени он получает большую возможность влиять на положение дел в Академии. Между тем научные занятия Ломоносова продолжались. К публичному собранию Академии он стал готовить «Слово о рождении металлов от трясения земли», где высказал ряд оригинальных суждений о происхождении торфа, каменного угля и нефти. О научных интересах Ломоносова в это время даёт представление перечень тем, которые он предлагал для произнесения на публичных собраниях. Его занимает вопрос о пропорциональности между количеством и весом тела и о способе исследования изменения центра тяжести Земли, он готов рассказать о своих опытах по определению веса при прокаливании металлических тел и о причинах его увеличения, «О температуре воздуха на планетах и кометах», об изобретённой им «ноче-зрительной трубе» и «о фонтане, бьющем под действием ртути». Конец 60-х гг. Ломоносов, как советник академической канцелярии, употребил на улучшение постановки дела в академических университете и гимназии. Он добился увеличения расходов на содержание гимназистов, обязал Миллера (бывшего в то время ректором университета) представлять более ясные свидетельства об успехах студентов. Особенно горячо взялся за дело Ломоносов, когда в 1760 г. получил в своё ведение оба академических учебных заведения. В результате принятых им мер лекции в университете «продолжались беспрестанно», успешно шли занятия и в гимназии. Так продолжалось до смерти учёного. Затем университет пришёл в полный упадок, а гимназия влачила жалкое существование. Назначенный в 1758 г. главой Географического департамента Академии наук, Ломоносов начинает работу по составлению нового «Атласа российского» и добивается рассылки во все губернии географических анкет, сведения из которых могли бы помочь в создании различных карт, работает над «Рассуждением о большей точности морского пути», в котором предложил ряд новых навигационных приборов и инструментов, вместе с академиком И. Брауном проводит опыты по замораживанию ртути. В 1761 г. учёный мир Европы готовился наблюдать одно из редких явлений природы — прохождение Венеры по диску Солнца. Академией наук были снаряжены две экспедиции в Сибирь, а Ломоносов наблюдал это явление у себя в домашней обсерватории. В результате Ломоносову первому в мире удалось установить, что «планета Венера окружена знатною воздушною атмосферою». Успех этого наблюдения привлёк Ломоносова к вопросам практической астрономии. В 1761-1763 гг. он занимался усовершенствованием ньютонианского и грегорианского телескопов, фотометрией звёзд, конструировал астронавигационные приборы. Летом 1761 г. Ломоносов закончил подготовку к печати руководства по горному делу «Первые основания металлургии или рудных дел». В этом руководстве он поместил два прибавления, второе из них — «О слоях земных» явилось, по выражению В. И. Вернадского, «блестящим очерком геологической науки XVIII века». Смерть Елизаветы, свержение Петра III, воцарение Екатерины II многое изменили в жизни учёного. Были вынуждены уехать за границу «для поправления здоровья» его покровители И. И. Шувалов и М. И. Воронцов. Ломоносов остался наедине со своими усилившимися врагами. Вконец расстроенный и больной, он написал Екатерине Прошение, в котором просил уволить от академической службы с пожизненной пенсией. Екатерина подписала было указ об увольнении Ломоносова в отставку, однако уже через две недели его отменила. Ломоносов остался в Академии, а в конце 1763 г. был произведён в статские советники с окладом 1800 рублей в год. В этот период Ломоносов начинает ещё одно, и последнее в своей жизни, крупное предприятие. В поданной наследнику Павлу записке «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию» он высказывал давно занимавшую его мысль о необходимости найти путь на восток вдоль берегов Сибири. По представлению Ломоносова и в большом секрете была
